ВВЕДЕНИЕ

Доброкачественная гиперплазия предстательной железы (ДГПЖ) в патоморфологическом понимании представляет собой пролиферацию гладкомышечных и эпителиальных клеток в переходной (транзиторной) зоне предстательной железы. Распространенность ДГПЖ заметно увеличивается с возрастом. Аутопсийные исследования показали гистологическую распространенность ДГПЖ в мужской популяции на уровне 8%, 50% и 80% на 4-м, 6-м и 9-м десятилетии жизни соответственно, а скорость роста предстательной железы составляет примерно 2,0–2,5% в год [1].

ДГПЖ становится клиническим заболеванием, когда имеет место манифестация связанных с ней симптомов нарушения функции нижних мочевых путей (СНМП). Необходимо понимать, что СНМП проявляются не во всех случаях возникновения ДГПЖ. Так, частота встречаемости СНМП умеренной или тяжелой степени (более 7 баллов по шкале Международной системы суммарной оценки заболеваний предстательной железы – IPSS) составляет около 20%, 30% и 40% на 5-м, 6-м и 8-м десятилетии жизни соответственно [2]. Это означает, что не менее чем у одной трети мужчин старше 60 лет возникает потребность в проведении различных видов лечения по поводу СНМП вследствие ДГПЖ. К настоящему времени существует очень много вариантов как консервативного, так и оперативного лечения ДГПЖ. Это подтверждается наличием большого количества клинических исследований и внедрением множества медикаментозных и хирургических инноваций в данном направлении. К примеру, по данным J. Nettleton и соавт., при анализе публикаций по теме лечения ДГПЖ за последние 20 лет было выявлено примерное одинаковое количество работ по применению медикаментозных (2059 публикаций) и хирургических (2177 публикаций) методов лечения [3]. При этом следует учитывать, что при проведении консервативного лечения (с использованием α-адреноблокаторов и ингибиторов 5α-редуктазы) в 25-30% наблюдений отмечается отсутствие ответа на лечение, а в 7% – прогрессирование заболевания [4].

Таким образом, с учетом сопоставимой распространенности консервативного и оперативного подходов к лечению ДГПЖ, а также неэффективности консервативной терапии у части пациентов, актуальным представляется изучение вопроса выбора той или иной тактики лечения, то есть выявление значимых предикторов прогрессирования заболевания и перехода от консервативного к оперативному методу лечения. С этой целью был проведен настоящий обзор литературы.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

Обзор проведен на основе данных, опубликованных в базах PubMed (https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/), Embase (https://www.embase.com/landing), Cochrane Library (https://www.cochranelibrary.com/), Научной электронной библиотеки eLibrary.ru (https://elibrary.ru/). Поиск в базах данных проведен по следующим ключевым словам на английском языке и их аналогам на русском языке: «benign prostatic hyperplasia», «benign prostatic obstruction», «bladder outlet obstruction», «lower urinary tract symptoms», «medical therapy», «pharmacotherapy», «alpha-blockers», «5-alpha-reductase inhibitors», «predictors of treatment failure», «predictors of benign prostatic hyperplasia progression», «intravesical prostatic protrusion» («доброкачественная гиперплазия предстательной железы», «доброкачественная обструкция предстательной железы», «обструкция мочевого пузыря», «симптомы нижних мочевыводящих путей», «медикаментозная терапия», «фармакотерапия», «альфа-адреноблокаторы», «ингибиторы 5-альфа-редуктазы», «предикторы неэффективности лечения», «предикторы прогрессирования доброкачественной гиперплазии предстательной железы», «внутрипузырная протрузия предстательной железы»). Ограничений по годам публикации не было.

Критерием включения работ служило исследование предикторов неэффективности медикаментозной терапии и прогрессирования ДГПЖ. Критерием исключения служило отсутствие анализа неудачи медикаментозного лечения ДГПЖ. На первом этапе было найдено 695 источников, которые имели отношение к теме обзора. Исходя из использованных критериев, актуальности данных, достоверности источников, импакт-факторов журналов и последовательности изложения материала в рукописи, непосредственно для включения в обзор было отобрано 58 статей.

РЕЗУЛЬТАТЫ

На основе анализа опубликованных в мировой литературе данных в качестве наиболее значимых предикторов прогрессирования ДГПЖ и неэффективности консервативного лечения были выбраны следующие признаки: возраст, ожирение, объем предстательной железы, уровень простатического специфического антигена (ПСА), воспаление в предстательной железе, интравезикальная протрузия предстательной железы, сумма баллов по шкале IPSS, объем остаточной мочи, максимальная скорость мочеиспускания [4-7].

Возраст

По данным анализа, выполненного M.A. Kozminski и соавт. с использованием многомерной модели пропорциональных рисков Кокса, было установлено, что увеличение возраста на каждые 10 лет приводит к достоверному повышению риска неудачи медикаментозного лечения ДГПЖ в 1,33 раза [8].

Влияние возраста на прогрессирование заболевания признают и другие авторы. К примеру, в исследовании на когорте мужчин в возрасте от 40 до 79 лет, у которых периодически измеряли скорость потока мочи в течение 6 лет, было выявлено, что показатель пиковой скорости потока мочи снижается на 2,1% в год [9].

В одной из подобных работ показано, что с возрастом увеличиваются вероятность возникновения острой задержки мочи и частота применения хирургического лечения, однако такое различие было признано статистически незначимым: острая задержка мочи отмечена в 0,9% и 3,4% среди пациентов в возрасте <65 и ≥65 лет соответственно (p=0,07); переход к хирургическому лечению применили в 3,7% и 6,8% случаев при возрасте <65 и ≥65 лет соответственно (p=0,15) [5].

Таким образом, несмотря на такие относительно противоречивые данные, следует понимать, что с возрастом увеличивается риск прогрессирования ДГПЖ, и чаще может возникнуть потребность в хирургическом лечении. В подтверждение данного тезиса можно привести данные программы медицинского страхования США «Medicare», согласно которым частота операций по поводу ДГПЖ в возрасте 65–74 лет составляла 749 случаев на 100 тыс. человек, тогда как в более старшем возрасте она была выше и достигала 1132 и 994 случаев в возрасте 75–84 лет и ≥85 лет соответственно [10].

Ожирение

Хотя многие работы признают определенную негативную роль ожирения в развитии ДГПЖ и СНМП, точное значение этого фактора для прогрессирования ДГПЖ все еще не определено [11-13]. Существуют исследования, где получены данные о значимом влиянии ожирения на прогрессирование ДГПЖ. Например, в работе A.M. Mondul и соавт. было рассчитано, что риск прогрессирования ДГПЖ достоверно выше (в 1,44 раза) среди мужчин с индексом массы тела (ИМТ) ≥35 кг/м2 по сравнению с мужчинами с ИМТ 23–24 кг/м2 (p<0,0001) [14]. Однако в другом исследовании пришли к заключению об отсутствии существенного значения ожирения для прогрессирования ДГПЖ [6].

Объем предстательной железы

Исходный объем предстательной железы считается важным прогностическим параметром в отношении прогрессирования клинических проявлений и необходимости проведения хирургического вмешательства [5, 15-17]. M.J. Marberger и соавт. сообщили, что при двухлетнем наблюдении частота острой задержки мочи была выше при объеме предстательной железы ≥40 см3 относительно объема <40 см3 в 3 раза при приеме плацебо и в 1,5 раза – финастерида 5 мг [18]. Существенная разница по динамике заболевания в зависимости от объема предстательной железы была продемонстрирована в работе S.J. Hong и соавт., по данным которых неэффективность медикаментозной терапии при объеме ≥32 см3 достигла 24%, 33% и 34%, при объеме <32 см3 – 12%, 15% и 16% в течение 12, 24 и 36 месяцев соответственно [19].

Уровень ПСА

Концентрация сывороточного ПСА относится к числу ценных предикторов клинического течения ДГПЖ. В исследовании M.A. Kozminski и соавт. было отмечено, что увеличение уровня ПСА на каждые 5 нг/мл связано с возрастанием риска неэффективности консервативного лечения ДГПЖ в 1,44 раза [8]. Многие авторы выделяют порог значения ПСА в 1,4 нг/мл, при превышении которого существенно увеличивается вероятность прогрессирования ДГПЖ и, следовательно, неэффективности консервативного лечения [20-23]. В работе J. Trachtenberg отмечено, что при уровне ПСА >1,4 нг/мл риск острой задержки мочи выше в 3 раза, чем при уровне ≤1,4 нг/мл [24]. По данным G. Vallancien и соавт., необходимость проведения оперативного лечения на фоне 3-летней медикаментозной терапии с помощью алфузозина в дозе 10 мг в сутки возникла у 1,3% пациентов при уровне ПСА <1,4 нг/мл, у 5,5% – при уровне 1,4–3,2 нг/мл и у 10,5% – при уровне ≥3,3 нг/мд (p<0,001) [25].

Воспаление в предстательной железе

Воспаление не только считается важным фактором развития ДГПЖ, но и относится к числу предикторов ее прогрессирования. Для оценки состояния тканей предстательной железы используют различные маркеры воспаления (CD4, CD8, CD45, CD68 и др.). В работе K.C. Torkko и соавт. обнаружена корреляция между концентрацией маркеров воспаления в биоптатах предстательной железы и течением заболевания на фоне медикаментозной терапии: экспрессия маркеров CD4, CD45 и CD68 достоверно увеличивает риск прогрессии ДГПЖ в 1,5–2,03 раза, а экспрессия CD8 сопровождается повышением риска прогрессии ДГПЖ в 1,33 раза, но это не достигает статистически значимого уровня [26]. Исследование REDUCE также подтвердило, что хроническое воспаление ассоциировано с повышенным риском прогрессирования ДГПЖ и развитием задержки мочи [27].

В связи с этим в ряде исследований было показано, что за счет применения препаратов, уменьшающих воспаление в предстательной железе, можно добиться лучшего ответа на медикаментозное лечение ДГПЖ. В частности, была подтверждена эффективность использования с данной целью нестероидных противовоспалительных препаратов [28-31] и аналога витамина D3 – препарата BXL-628 (элокальцитол), действие которого приводит к снижению уровня интерлейкина-8 [32-34].

Степень интравезикальной протрузии предстательной железы

Ценным информативным показателем является интравезикальная протрузия предстательной железы, которая при УЗИ измеряется от основания мочевого пузыря до наиболее пролабирующей части предстательной железы по среднесагиттальной плоскости [35-39]. Первая линия проводится по переднезаднему пересечению основания мочевого пузыря и предстательной железы, затем выстраивается перпендикуляр до наиболее удаленного края предстательной железы, второе измерение принимается за показатель интравезикальной протрузии предстательной железы. При этом выделяют 3 степени протрузии: 1-я степень – менее 5 мм, 2-я степень – 5–10 мм, 3-я степень – более 10 мм (рис. 1) [40, 41].

Рис. 1. A – интравезикальная протрузия предстательной железы (IPP) при УЗИ; B – схема измерения IPP; C – степени IPP [41]
Fig. 1. A – intravesical prostatic protrusion (IPP) on ultrasound; B – IPP measure- ment circuit; C – IPP grade [41]

В многочисленных исследованиях были получены доказательства, что интравезикальная протрузия предстательной железы служит важнейшим предиктором результатов медикаментозного лечения ДГПЖ [37, 42-49]. К примеру, A.A. Cumpanas и соавт. сообщили, что после 3-месячной терапии тамсулозином 0,4 мг в сутки при среднем объеме предстательной железы 32 см3 статистически значимое снижение показателя IPSS на 35% произошло у 78% мужчин при интравезикальной протрузии предстательной железы ≤10 мм, а при протрузии >10 мм – у 58% [42].

В работе L.S. Lee и соавт. было выявлено, что при 1-й степени интравезикальной протрузии предстательной железы только у 6% пациентов наблюдали прогрессирование ДГПЖ на фоне медикаментозной терапии, тогда как при 2-й и 3-й степени неэффективность лечения возникла в 20% и 44% случаев соответственно [37]. В исследовании L. Topazio и соавт. прослежена такая же выраженная взаимосвязь между степенью интравезикальной протрузии и ответом на медикаментозное лечение: после 3-месячной терапии с помощью тамсулозина успех лечения отмечен в 82% наблюдений при 1-й степени протрузии, в 38,5% – при 2-й степени и лишь в 7,1% – при 3-й степени [49].

В исследовании K. Hirayama и соавт. после проведения комбинированной терапии с использованием α1-адреноблокаторов и ингибитора 5α-редуктазы в течение 6 месяцев у 46 (21,1%) из 218 пациентов был осуществлен переход на хирургическое лечение, а интравезикальная протрузия предстательной железы была признана самым сильным независимым фактором по предсказыванию конверсии с консервативной на оперативную тактику лечения. При этом данные авторы выделили уровень интравезикальной протрузии предстательной железы 8 мм как пограничную отметку, когда целесообразно перейти на хирургическое лечение [43].

В подтверждение значимости прогностической роли данного фактора можно указать еще на результаты работы Y. Matsukawa и соавт., которые оценивали в качестве предикторов терапевтического эффекта силодозина множество факторов (возраст, уровень ПСА, объем предстательной железы, показатели анкет IPSS и OABSS (Overactive Bladder Symptom Score – шкала симптомов гиперактивного мочевого пузыря), максимальная скорость мочеиспускания, объем остаточной мочи, интравезикальная протрузия предстательной железы) и пришли к заключению, что интравезикальная протрузия предстательной железы является единственным достоверным предиктором результатов консервативного лечения [44].

Показатель по шкале IPSS

Степень выраженности СНМП, оцененная с помощью шкалы IPSS, служит важным прогностическим критерием в отношении эффективности применения консервативной терапии [50]. Так, по данным M.A. Kozminski и соавт., увеличение показателя IPSS на 5 пунктов сопровождается возрастанием риска неудачи лечения [8].

В работе C.G. Roehrborn была оценена взаимосвязь с неэффективностью медикаментозной терапии как базового показателя, так и степени ухудшения показателя IPSS в ходе лечения. Автор сообщил, что при базовом уровне IPSS <20 баллов потребность к переходу к хирургическому лечению возникает у 5,2% пациентов, а при показателе ≥20 баллов – у 7,4%, однако данное различие не было статистически значимым (p=0,33). При этом более информативным признаком выступила динамика IPSS в ходе лечения: если увеличение показателя IPSS составило <4 баллов, частота применения оперативного лечения достигала 4,7%, а при увеличении показателя IPSS ≥4 баллов – 12,8% (p=0,008) [5].

На важность учета степени изменения показателя IPSS при проведении терапии ДГПЖ указывают и другие авторы [51-53].

Объем остаточной мочи

Объем остаточной мочи считается одним из самых информативных показателей выраженности обструктивной симптоматики и может быть успешно использован для прогноза течения ДГПЖ [54].

Данный признак, как предиктор прогрессирования ДГПЖ, получил соответствующее подтверждение в исследованиях MTOPS (Medical Therapy of Prostatic Symptoms) и ALTESS (Alfuzosin 10 mg once daily Long-Term Efficacy and Safety Study), в которых были получены доказательства того, что высокий исходный уровень объема остаточной мочи связан с повышенным риском ухудшения симптомов заболевания при проведении консервативного лечения. При 4-летних наблюдениях в исследовании MTOPS по данным унивариантного анализа было установлено, что при базовом показателе объема остаточной мочи <39 мл ухудшение IPSS ≥4 баллов имело значение 2,8 на 100 пациенто-лет, а при объеме остаточной мочи <39 мл – 4,3 на 100 пациенто-лет (p=0,003) [55]. В исследовании ALTESS изучали 2-летние результаты медикаментозной терапии и сравнивали влияние исходного значения объема остаточной мочи в трех градациях: при объеме остаточной мочи <35 мл ухудшение IPSS ≥4 баллов имело место у 12% пациентов, при объеме 35–93 мл – у 17%, при объеме >93 мл – у 21% (p=0,01) [56].

Максимальная скорость мочеиспускания

О роли максимальной скорости мочеиспускания можно судить по данным исследования M.A. Kozminski и соавт., согласно которым уменьшение значения данного параметра на 5 мл/с приводит к повышению риска неэффективности консервативной терапии [8]. В работе E.D. Crawford и соавт. со средней продолжительностью наблюдения 4,5 года было показано, что при базовом значении максимальной скорости мочеиспускания <10,6 мл/с риск прогрессирования ДГПЖ достоверно выше по сравнению с показателем ≥10,6 мл/с, что выражается более высокой частотой случаев ухудшения IPSS ≥4 баллов, возникновения острой задержки мочи и применения инвазивных методов лечения [16].

ОБСУЖДЕНИЕ

Обзор литературы показал, что возраст, ожирение, объем предстательной железы, уровень простатического специфического антигена (ПСА), воспаление в предстательной железе, интравезикальная протрузия предстательной железы, показатель по шкале IPSS, объем остаточной мочи, максимальная скорость мочеиспускания имеют достаточно выраженную взаимосвязь с клиническим течением ДГПЖ. Поэтому они вполне успешно могут быть использованы в качестве предикторов прогрессирования заболевания при планировании и динамическом контроле консервативного лечения. Безусловно, невозможно выделить точные дискретные значения указанных признаков, по которым всегда безошибочно можно будет идентифицировать группы риска и прогнозировать прогрессирование заболевания. Тем не менее, отмеченные нами пограничные значения каждого параметра целесообразно учитывать и применять в клинической практике.

Кроме того, необходимо понимать, что в реальных ситуациях каждый из этих признаков не действует обособленно, а оказывает свое влияние в комбинации со всеми другими факторами, которые присутствуют у одного и того же пациента. Поэтому учет и оценка совокупного влияния всех возможных факторов риска является наиболее точным методом прогноза течения данного заболевания. Исходя из этих принципов, были предложены различные номограммы, позволяющие одномоментно использовать несколько признаков для оценки прогрессирования ДГПЖ и эффективности его консервативного лечения. В частности, M.A. Kozminski и соавт. разработали номограмму для прогнозирования 4-летнего риска прогрессирования ДГПЖ на основе использования четырех предикторов (возраста, IPSS, ПСА и шкалы BPH impact index, оценивающей степень влияния симптоматики на повседневную жизнь) [8].

A.P. Ganpule и соавт. была создана номограмма, позволяющая прогнозировать потребность в оперативном вмешательстве у пациентов с ДГПЖ. Она включает следующие 5 параметров: IPSS, объем предстательной железы, максимальную скорость мочеиспускания, ПСА и интравезикальную протрузию предстательной железы. Данная модель имеет чувствительность 88,24%, специфичность 97,33% и точность прогноза необходимости проведения хирургического вмешательства 95,65% [57].

Другая номограмма, состоящая из 5 признаков, была разработана L.G. Luciani и соавт. с целью определения потребности в проведении фармакологического или хирургического лечения и включала следующие параметры: возраст, IPSS, максимальную скорость мочеиспускания, ПСА и объем остаточной мочи [58].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поскольку не все пациенты с ДГПЖ реагируют на консервативное лечение, а в части случаев наблюдается прогрессирование заболевания, несмотря на терапию, актуальным представляется идентификация такой группы риска. У данной категории пациентов целесообразно раннее применение хирургического вмешательства. К исходным характеристикам пациентов, коррелирующим с прогрессированием заболевания, могут быть отнесены возраст, ожирение, более высокие значения размеров предстательной железы, уровня ПСА, показателей IPSS и объема остаточной мочи, низкие показатели максимальной скорости мочеиспускания, выраженная степень интравезикальной протрузии предстательной железы и наличие воспаления в ней. Для повышения точности стратификации групп риска и комплексного использования множества предикторов предложены различные номограммы. Применение всех указанных инструментов должно способствовать повышению адекватности выбора тактики лечения и эффективности лечения в целом у пациентов с ДГПЖ.

ЛИТЕРАТУРА

1. Lim KB. Epidemiology of clinical benign prostatic hyperplasia. Asian J Urol 2017;4(3):148-51. https://doi.org/10.1016/j.ajur.2017.06.004.
2. Madersbacher S, Sampson N, Culig Z. Pathophysiology of benign prostatic hyperplasia and benign prostatic enlargement: a mini-review. Gerontology 2019;65(5):458-64. https://doi.org/10.1159/000496289.
3. Nettleton J, Jones P, Pietropaolo A, Geraghty R, Rai B, Drake M, et al. The industrial revolution for the management of benign prostate obstruction: worldwide publication trends for surgical and medical therapies over the past two decades. Cent European J Urol 2019;72(2):149-55. https://doi.org/10.5173/ceju.2019.1876.
4. Gul ZG, Kaplan SA. BPH: Why do patients fail medical therapy? Curr Urol Rep 2019;20(7):40. https://doi.org/10.1007/s11934-019-0899-z.
5. Roehrborn CG. BPH progression: concept and key learning from MTOPS, ALTESS, COMBAT, and ALF-ONE. BJU Int 2008;101(Suppl 3):17-21. https://doi.org/10.1111/j.1464-410X.2008.07497.x.
6. Anderson JB, Roehrborn CG, Schalken JA, Emberton M. The progression of benign prostatic hyperplasia: examining the evidence and determining the risk. Eur Urol 2001;39(4):390-9. https://doi.org/10.1159/000052475.
7. Zattoni F, Ficarra V, Novara G. Risk stratification for benign prostatic hyperplasia. Urologia 2017;84(3):153-7. https://doi.org/10.5301/uro.5000220.
8. Kozminski MA, Wei JT, Nelson J, Kent DM. Baseline characteristics predict risk of progression and response to combined medical therapy for benign prostatic hyperplasia (BPH). BJU Int 2015;115(2):308-16. https://doi.org/10.1111/bju.12802.
9. Roberts RO, Jacobsen SJ, Jacobson DJ, Rhodes T, Girman CJ, Lieber MM. Longitudinal changes in peak urinary flow rates in a community-based cohort. J Urol 2000;163(1):107-13.
10. Malaeb BS, Yu X, McBean AM, Elliott SP. National trends in surgical therapy for benign prostatic hyperplasia in the United States (2000-2008). Urology 2012;79(5):1111-6. https://doi.org/10.1016/j.urology.2011.11.084.
11. Penson DF, Munro HM, Signorello LB, Blot WJ, Fowke JH. Obesity, physical activity and lower urinary tract symptoms: results from the Southern Community Cohort Study. J Urol 2012;186(6):2316-22. https://doi.org/10.1016/j.juro.2011.07.067.
12. Omran A, Leca BM, Oštarijaš E, Graham N, Da Silva AS, Zaïr ZM, et al. Metabolic syndrome is associated with prostate enlargement: a systematic review, meta-analysis, and meta-regression on patients with lower urinary tract symptom factors. Ther Adv Endocrinol Metab 2021;12:20420188211066210. https://doi.org/10.1177/20420188211066210.
13. Huang MJ, Yang YY, Chen C, Luo RX, Wen CQ, Li Y, et al. Comparison of the predictive value of anthropometric indicators for the risk of benign prostatic hyperplasia in southern China. Asian J Androl 2023;25(2):265-70. https://doi.org/10.4103/ja202249.
14. Mondul AM, Giovannucci E, Platz EA. A prospective study of obesity, and the incidence and progression of lower urinary tract symptoms. J Urol 2014;191(3):715-21. https://doi.org/10.1016/j.juro.2013.08.110.
15. Roehrborn CG, McConnell JD, Lieber M, Kaplan S, Geller J, Malek GH, et al. Serum prostate-specific antigen concentration is a powerful predictor of acute urinary retention and need for surgery in men with clinical benign prostatic hyperplasia. PLESS Study Group. Urology 1999;53(3):473-80. https://doi.org/10.1016/s0090-4295(98)00654-2.
16. Crawford ED, Wilson SS, McConnell JD, Slawin KM, Lieber MC, Smith JA, et al. Baseline factors as predictors of clinical progression of benign prostatic hyperplasia in men treated with placebo. J Urol 2006;175(4):1422-6. https://doi.org/10.1016/S0022-5347(05)00708-1.
17. El-Adawy MS, Abdelaziz AY, Salem A, Ela WA, Moussa AS, Ibrahim R, et al. Relation of baseline prostate volume to improvement of lower urinary tract symptoms due to tamsulosin monotherapy in benign prostatic hyperplasia: an exploratory, multicenter, prospective study. Urol Ann 2020;12(3):271-5. https://doi.org/10.4103/UA.UA_91_19.
18. Marberger MJ, Andersen JT, Nickel JC, Malice MP, Gabriel M, Pappas F, et al. Prostate volume and serum prostate-specific antigen as predictors of acute urinary retention. Combined experience from three large multinational placebo-controlled trials. Eur Urol 2000;38(5):563-8. https://doi.org/10.1159/000020356.
19. Hong SJ, Ko WJ, Kim SI, Chung BH. Identification of baseline clinical factors which predict medical treatment failure of benign prostatic hyperplasia: an observational cohort study. Eur Urol 2003;44(1):94-9. https://doi.org/10.1016/s0302-2838(03)00199-4.
20. Камалов А.А., Тахирзаде А.М. Подходы к медикаментозному лечению пациентов с высоким риском прогрессирования доброкачественной гиперплазии предстательной железы в зависимости от сопутствующей эректильной дисфункции. Урология 2018;(3):70-7. [Kamalov A.A., Takhirzade A.M. Approaches to medical management of patients with high risk of progressing of benign prostatic hyperplasia depending on concomitant erectile dysfunction. Urologiya = Urologiia 2018;(3):70-7. (In Russian)]. https://doi.org/10.18565/urology.2018.3.70-77.
21. Евдокимов М.С., Спивак Л.Г. Эффективность ранней диагностики и приверженности к медикаментозной профилактике развития и прогрессии ДГПЖ. Экспериментальная и клиническая урология 2022;15(3):110-6. [Evdokimov M.S., Spivak L.G. Opportunities to increase early diagnostics and treatment compliance of BPH progression. Eksperimentalnaya i Klinicheskaya urologiya = Experimental and Сlinical Urology 2022;15(3):110-6. (In Russian)]. https://doi.org/10.29188/2222-8543-2022-15-3-110-116.
22. Jacobsen SJ, Jacobson DJ, Girman CJ, Roberts RO, Rhodes T, Guess HA, Lieber MM. Treatment for benign prostatic hyperplasia among community dwelling men: the Olmsted County study of urinary symptoms and health status. J Urol 1999;162(4):1301-6.
23. Elterman D, Aubé-Peterkin M, Evans H, Elmansy H, Meskawi M, Zorn KC, Bhojani N. UPDATE – Canadian Urological Association guideline: male lower urinary tract symptoms/benign prostatic hyperplasia. Can Urol Assoc J 2022;16(8):245-56. https://doi.org/10.5489/cuaj.7906.
24. Trachtenberg J. Treatment of lower urinary tract symptoms suggestive of benign prostatic hyperplasia in relation to the patient's risk profile for progression. BJU Int 2005;95(Suppl 4):6-11. https://doi.org/10.1111/j.1464-410X.2005.05488.x.
25. Vallancien G, Emberton M, Alcaraz A, Matzkin H, van Moorselaar RJ, Hartung R, et al. Alfuzosin 10 mg once daily for treating benign prostatic hyperplasia: a 3-year experience in real-life practice. BJU Int 2008;101(7):847-52. https://doi.org/10.1111/j.1464-410X.2008.07458.x.
26. Torkko KC, Wilson RS, Smith EE, Kusek JW, van Bokhoven A, Lucia MS. Prostate biopsy markers of inflammation are associated with risk of clinical progression of benign prostatic hyperplasia: findings from the MTOPS Study. J Urol 2015;194(2):454-61. https://doi.org/10.1016/j.juro.2015.03.103.
27. Nickel JC, Roehrborn CG, Castro-Santamaria R, Freedland SJ, Moreira DM. Chronic prostate inflammation is associated with severity and progression of benign prostatic hyperplasia, lower urinary tract symptoms and risk of acute urinary retention. J Urol 2016;196(5):1493-8. https://doi.org/10.1016/j.juro.2016.06.090.
28. Di Silverio F, Bosman C, Salvatori M, Albanesi L, Proietti Pannunzi L, Ciccariello M, et al. Combination therapy with rofecoxib and finasteride in the treatment of men with lower urinary tract symptoms (LUTS) and benign prostatic hyperplasia (BPH). Eur Urol 2005;47(1):72-8. https://doi.org/10.1016/j.eururo.2004.08.024.
29. Falahatkar S, Mokhtari G, Pourreza F, Asgari SA, Kamran AN. Celecoxib for treatment of nocturia caused by benign prostatic hyperplasia: a prospective, randomized, double-blind, placebo-controlled study. Urology 2008;72(4):813-6. https://doi.org/10.1016/j.urology.2008.04.069.
30. Ozdemir I, Bozkurt O, Demir O, Aslan G, Esen AA. Combination therapy with doxazosin and tenoxicam for the management of lower urinary tract symptoms. Urology 2009;74(2):431-5. https://doi.org/10.1016/j.urology.2009.01.088.
31. Kahokehr A, Vather R, Nixon A, Hill AG. Non-steroidal anti-inflammatory drugs for lower urinary tract symptoms in benign prostatic hyperplasia: systematic review and meta-analysis of randomized controlled trials. BJU Int 2013;111(2):304-11. https://doi.org/10.1111/j.1464-410X.2012.11559.x.
32. Crescioli C, Ferruzzi P, Caporali A, Scaltriti M, Bettuzzi S, Mancina R, et al. Inhibition of prostate cell growth by BXL-628, a calcitriol analogue selected for a phase II clinical trial in patients with benign prostate hyperplasia. Eur J Endocrinol 2004;150(4):591-603. https://doi.org/10.1530/eje.0.1500591.
33. Colli E, Rigatti P, Montorsi F, Artibani W, Petta S, Mondaini N, et al. BXL628, a novel vitamin D3 analog arrests prostate growth in patients with benign prostatic hyperplasia: a randomized clinical trial. Eur Urol 2006;49(1):82-6. https://doi.org/10.1016/j.eururo.2005.08.014.
34. Adorini L, Penna G, Amuchastegui S, Cossetti C, Aquilano F, Mariani R, et al. Inhibition of prostate growth and inflammation by the vitamin D receptor agonist BXL-628 (elocalcitol). J Steroid Biochem Mol Biol 2007;103(3-5):689-93. https://doi.org/10.1016/j.jsbmb.2006.12.065.
35. Chia SJ, Heng CT, Chan SP, Foo KT. Correlation of intravesical prostatic protrusion with bladder outlet obstruction. BJU Int 2003;91(4):371-4. https://doi.org/10.1046/j.1464-410x.2003.04088.x.
36. Tan YH, Foo KT. Intravesical prostatic protrusion predicts the outcome of a trial without catheter following acute urine retention. J Urol 2003;170(6 Pt 1):2339-41. https://doi.org/10.1097/01.ju.0000095474.86981.00.
37. Lee LS, Sim HG, Lim KB, Wang D, Foo KT. Intravesical prostatic protrusion predicts clinical progression of benign prostatic enlargement in patients receiving medical treatment. Int J Urol 2010;17(1):69-74. https://doi.org/10.1111/j.1442-2042.2009.02409.x.
38. Nose H, Foo KT, Lim KB, Yokoyama T, Ozawa H, Kumon H. Accuracy of two noninvasive methods of diagnosing bladder outlet obstruction using ultrasonography: intravesical prostatic protrusion and velocity-flow video urodynamics. Urology 2005;65(3):493-7. https://doi.org/10.1016/j.urology.2004.10.014.
39. Кривобородов Г.Г., Ефремов Н.С., Болотов А.Д. Ультразвуковые показатели предстательной железы, мочевого пузыря и данные урофлоуметрии в диагностике инфравезикальной обструкции у мужчин с доброкачественной гиперплазией предстательной железы. Урология 2017;(5):9-14. [Krivoborodov G.G., Efremov N.S., Bolotov A.D. Ultrasound indicators of the prostate, urinary bladder and uroflowmetry parameters in the diagnosis of infravesical obstruction in men with benign prostatic hyperplasia. Urologiya = Urologiia 2017;(5):9-14. (In Russian)]. https://doi.org/10.18565/urology.2017.5.9-14.
40. Кривобородов Г.Г., Ефремов Н.С., Болотов А.Д. Интравезикальная простатическая протрузия в диагностике инфравезикальной обструкции у мужчин с доброкачественной гиперплазией предстательной железы. Урология 2017;(2):105-[Krivoborodov G.G., Efremov N.S., Bolotov A.D. Intravesical prostatic protrusion in diagnosing infravesical obstruction in men with benign prostatic hyperplasia. Urologiya = Urologiia 2017;(2):105-9. (In Russian)]. https://doi.org/10.18565/urol.2017.2.105-109.
41. Singapore Urological Association Male Lower Urinary Tract Symptoms/Benign Prostatic Hyperplasia Guidelines Committee 2015. Singapore Urological Association Clinical Guidelines for Male Lower Urinary Tract Symptoms/Benign Prostatic Hyperplasia. Singapore Med J 2017;58(8):473-80. https://doi.org/10.11622/smedj.2017082.
42. Cumpanas AA, Botoca M, Minciu R, Bucuras V. Intravesical prostatic protrusion can be a predicting factor for the treatment outcome in patients with lower urinary tract symptoms due to benign prostatic obstruction treated with tamsulosin. Urology 2013;81(4):859-63. https://doi.org/10.1016/j.urology.2012.12.007.
43. Hirayama K, Masui K, Hamada A, Shichiri Y, Masuzawa N, Hamada S. Evaluation of intravesical prostatic protrusion as a predictor of dutasteride-resistant lower urinary tract symptoms/benign prostatic enlargement with a high likelihood of surgical intervention. Urology 2015;86(3):565-9. https://doi.org/10.1016/j.urology.2015.05.021.
44. Matsukawa Y, Ishida S, Majima T, Funahashi Y, Sassa N, Kato M, et al. Intravesical prostatic protrusion can predict therapeutic response to silodosin in male patients with lower urinary tract symptoms. Int J Urol 2017;24(6):454-9. https://doi.org/10.1111/iju.13333.
45. Seo YM, Kim HJ. Impact of intravesical protrusion of the prostate in the treatment of lower urinary tract symptoms/benign prostatic hyperplasia of moderate size by alpha receptor antagonist. Int Neurourol J 2012;16(4):187-90. https://doi.org/10.5213/inj.2012.16.4.187.
46. Kalkanli A, Tandogdu Z, Aydin M, Karaca AS, Hazar AI, Balci MB, et al. Intravesical prostatic protrusion: a potential marker of alpha-blocker treatment success in patients with benign prostatic enlargement. Urology 2016;88:161-5. https://doi.org/10.1016/j.urology.2015.11.029.
47. Yoshida T, Kinoshita H, Yoshida K, Mishima T, Taniguchi H, Yanishi M, et al. Intravesical prostatic protrusion as a predicting factor for the adverse clinical outcome in patients with symptomatic benign prostatic enlargement treated with dutasteride. Urology 2016;91:154-7. https://doi.org/10.1016/j.urology.2016.01.009.
48. Park HY, Lee JY, Park SY, Lee SW, Kim YT, Choi HY, Moon HS. Efficacy of alpha blocker treatment according to the degree of intravesical prostatic protrusion detected by transrectal ultrasonography in patients with benign prostatic hyperplasia. Korean J Urol 2012;53(2):92-7. https://doi.org/10.4111/kju.2012.53.2.92.
49. Topazio L, Perugia C, De Nunzio C, Gaziev G, Iacovelli V, Bianchi D, et al. Intravescical prostatic protrusion is a predictor of alpha blockers response: results from an observational study. BMC Urol 2018;18(1):6. https://doi.org/10.1186/s12894-018-0320-0.
50. Hong KP, Byun YJ, Yoon H, Park YY, Chung WS. Prospective factor analysis of alpha blocker monotherapy failure in benign prostatic hyperplasia. Korean J Urol 2010;51(7):488-91. https://doi.org/10.4111/kju.2010.51.7.488.
51. Roehrborn CG, Siami P, Barkin J, Damião R, Major-Walker K, Nandy I, et al. The effects of combination therapy with dutasteride and tamsulosin on clinical outcomes in men with symptomatic benign prostatic hyperplasia: 4-year results from the CombAT study. Eur Urol 2010;57(1):123-31. https://doi.org/10.1016/j.eururo.2009.09.035.
52. Roehrborn CG, Oyarzabal Perez I, Roos EP, Calomfirescu N, Brotherton B, Wang F, et al. Efficacy and safety of a fixed-dose combination of dutasteride and tamsulosin treatment (Duodart®) compared with watchful waiting with initiation of tamsulosin therapy if symptoms do not improve, both provided with lifestyle advice, in the management of treatment-naïve men with moderately symptomatic benign prostatic hyperplasia: 2-year CONDUCT study results. BJU Int 2015;116(3):450-9. https://doi.org/10.1111/bju.13033.
53. D'Agate S, Wilson T, Adalig B, Manyak M, Palacios-Moreno JM, Chavan C, et al. Impact of disease progression on individual IPSS trajectories and consequences of immediate versus delayed start of treatment in patients with moderate or severe LUTS associated with BPH. World J Urol 2020;38(2):463-72. https://doi.org/10.1007/s00345-019-02783-x.
54. Djavan B, Nickel JC, de la Rosette J, Abrams P. The urologist view of BPH progression: results of an international survey. Eur Urol 2002;41(5):490-6. https://doi.org/10.1016/s0302-2838(02)00065-9.
55. McConnell JD, Roehrborn CG, Bautista OM, Andriole GL Jr, Dixon CM, Kusek JW, et al. The long-term effect of doxazosin, finasteride, and combination therapy on the clinical progression of benign prostatic hyperplasia. N Engl J Med 2003;349(25):2387-98. https://doi.org/10.1056/NEJMoa030656.
56. Roehrborn CG. Alfuzosin 10 mg once daily prevents overall clinical progression of benign prostatic hyperplasia but not acute urinary retention: results of a 2-year placebo-controlled study. BJU Int 2006;97(4):734-41. https://doi.org/10.1111/j.1464-410X.2006.06110.x.
57. Ganpule AP, Batra RS, Shete NB, Singh AG, Sabnis RB, Desai MR. BPH nomogram using IPSS, prostate volume, peak flow rate, PSA and median lobe protrusion for predicting the need for intervention: development and internal validation. Am J Clin Exp Urol 2021;9(3):202-10.
58. Luciani LG, Mattevi D, Ravanelli D, Anceschi U, Giusti G, Cai T, Rozzanigo U. A Novel Nomogram Based on Initial Features to Predict BPH Progression. Int J Environ Res Public Health 2022;19(15):9738. https://doi.org/10.3390/ijerph19159738.