Мочекаменная болезнь занимает одно из ведущих мест в структуре урологических заболеваний, что обусловлено широкой распространенностью и ее склонностью к рецидивированию [1]. По современным данным мочекаменная болезнь встречается у 8,8-12% лиц общей популяции [2,3]. В большинстве стран мира, в том числе и в России, мочекаменная болезнь диагностируется в 32–40% случаев всех урологических заболеваний и занимает второе место после инфекционно-воспалительных заболеваний. Мочекаменная болезнь выявляется в любом возрасте, но наиболее часто – в трудоспособном [4]. При этом в последнее время отмечается значительный рост данного заболевания. К примеру, всего в 2013 году в Российской Федерации было зарегистрировано 805212 человек с мочекаменной болезнью, а в 2003 году таких пациентов было 635812, следовательно, прирост их числа за 10 лет составил 26,6%. В среднем в нашей стране в 2013 году показатель числа пациентов с мочекаменной болезнью на 100000 населения составил 561,7, тогда как в 2003 году он был равен 443,2 [5].

Современные возможности хирургии, дистанционной литотрипсии и лекарственной терапии позволяют эффективно избавить пациента от камня. Однако ни один из вышеуказанных методов лечения уролитиаза не решает проблему канцерогенеза при камнеобразовании, что требует проведения дальнейших исследований в данном направлении.

Опыты на животных показали, что мочевые камни связаны с повышенным риском развития рака мочевыводящих путей [6,7]. Пересыщение концентрированных канцерогенов мочевыми камнями может сыграть решающую роль в канцерогенезе. Более того, хроническая обструкция, воспаление или инфекция, вызванные мочевыми камнями, могут способствовать росту опухоли. Раздражение уротелия и инфекции вызывают миграцию иммунокомпетентных клеток (включая нейтрофилы, макрофаги, дендритные клетки, тучные клетки и лимфоциты) к месту повреждения. Лимфоциты выделяют большое количество цитокинов и хемокинов, которые способствуют росту неопластических клеток и возникновению и прогрессированию рака мочевыводящих путей. При этом длительное воздействие воспаления и накопление канцерогенов, даже при бессимптомных мочевых камнях, может привести к последующему развитию рака [8,9].

Было проведено несколько исследований, посвященных связям между мочевыми камнями и раком мочевыводящего тракта, которые показали, что повышенный риск развития рака варьировал от 1,4 до 3,42 и превышал риск в общей популяции или контрольной группе [10-12]. В 1997 году W.H. Chow и соавт. оценивали связь рака мочевыводящих путей с наличием камней в почках или мочеточнике в популяционном когортном исследовании, в которое были включены только госпитализированные пациенты. Доказано, что камни мочеточника или почки повышают риск развития злокачественных новообразований почки, мочеточника или мочевого пузыря [12]. При этом стандартизованные коэффициенты заболеваемости (СКЗ) для рака почек и мочевого пузыря составляли соответственно 2,5 и 1,4, и были ниже, чем в исследовании C. J. Shih и соавт. (СКЗ 4,2 и 3,3, соответственно) [13]. Это расхождение может быть связано с тем, что в исследовании W.H. Chow и соавт. использовались лишь данные госпитализированных пациентов. А в действительности многие пациенты с бессимптомными мочевыми камнями получают амбулаторное лечение.

В целом повышенный риск развития рака мочевыводящих путей, связанного с мочевыми камнями, был отмечен во многих популяционных исследованиях [10,12,14]. Тем не менее, связь мочевых камней с системными опухолевыми заболеваниями на сегодняшний день изучена недостаточно.

Недавние опубликованные исследования показали, что мочевые камни связаны с другими системными расстройствами, такими как ишемическая болезнь сердца, сахарный диабет и метаболический синдром [15-20]. Следовательно, камни мочевыводящих путей могут приводить к системным расстройствам, а не являются местным заболеванием.

На сегодняшний день имеется лишь небольшое число крупномасштабных исследований, анализирующих воздействие мочевых камней на общий риск развития рака. В исследовании C.J. Shih и соавт. было показано, что у пациентов с мочевыми камнями достоверно повышен риск развития рака щитовидной железы (СКЗ – 2,50), гематологических опухолей (СКЗ –2,41), опухолей груди (СКЗ – 1,84), легких (СКЗ – 1,82), пищеварительного тракта (СКЗ – 1,69), головы и шеи (СКЗ – 1,54) [13].

Возможное объяснение связи между мочевыми конкрементами и раком заключается в том, что относительно высокий уровень химических веществ или канцерогенов, индуцированных образованием мочевых камней, способствует формированию микроокружения опухоли, как показано в исследованиях на животных [6]. Другой возможный механизм – хроническое воспаление, вызванное мочевыми камнями. Некоторые медиаторы и цитокины имеют возможную связь между хроническим воспалением и развитием рака [21,22]. В экспериментальных исследованиях показано, что кальцитонин-ген-связанный пептид почки при обструкции мочевых путей, связан с ангиогенезом опухолей и опухолевым ростом [23,24]. В ряде исследований пациенты с мочевыми камнями имели повышенный уровень белков острой фазы, таких как фактор некроза опухоли α, интерлейкин-1 и интерлейкин-6, которые могут вызывать рост опухоли и формирование метастазов при различных типах рака [25-29]. Поэтому предполагается, что мочевые камни вызывают локальное раздражение уротелия и далее индуцируют системный канцерогенез через воспалительные каскады.

В исследовании C.J. Shih и соавт. отмечено, что чем дольше продолжительность воздействия мочевых камней, тем выше риск развития рака [13]. Это вероятно связано с более длительным воздействием канцерогенов и воспаления. Кроме того, авторы отмечают, что у пациентов в возрасте от 18 до 40 лет наблюдается более высокий уровень рака (СКЗ – 2,23), чем у пациентов старше 40 лет. Другими словами, по мере того, как пациенты с мочевыми камнями становились старше, влияние мочевых камней на заболеваемость раком становилось менее доминирующим, но оно все еще ассоциировалось с более высоким риском развития рака по сравнению с общей популяцией. Одним из возможных объяснений этого является то, что влияние мочевых камней на формирование рака у пожилых людей не такое значительное, как процесс старения и сопутствующие заболевания, увеличивающие заболеваемость раком [30].

Также представляет интерес тот факт, что риск развития рака в целом высок независимо от локализации мочевых камней. Более того, даже после удаления мочевых камней риск развития рака у пациентов выше, чем у населения в целом [13]. Возможное объяснение может заключаться в том, что мочевые камни могут вызывать системное воспаление, а не только хроническое раздражение уротелия [15,25].

Таким образом, в результате анализа литературы можно сделать следующие выводы:

1. Мочевые камни связаны с повышенным риском развития рака мочевыводящих путей. Хроническая обструкция, воспаление или инфекция, вызванные мочевыми камнями, способствуют росту и развитию опухоли;
2. Мочевые камни вызывают локальное раздражение уротелия и далее потенцируют системный канцерогенез через воспалительные каскады;
3. Пациенты с мочевыми камнями имеют больший риск развития системных раковых заболеваний. У пациентов с уролитиазом достоверно повышен риск развития рака щитовидной железы, гематологических опухолей, опухолей груди, легких, пищеварительного тракта, головы и шеи.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аляев Ю.Г., Руденко В.И. Современные аспекты медикаментозного лечения пациентов с мочекаменной болезнью. Эффективная фармакотерапия 2016;(41):10-15.
2. Coe FL, Evan A, Worcester E. Kidney stone disease. J Clin Invest 2005;115(10):2598– 2608. doi: 10.1172/JCI26662
3. Scales CD, Jr, Smith AC, Hanley JM, Smith, Janet M. Hanley, et al. Urologic diseases in America project. Prevalence of kidney stonesin the United States. Eur Urol 2012;62(3):160– 165. doi: 10.1016/j.eururo.2012.06.009
4. Стяжкина С.Н., Черненкова М.Л., Гюльахмедова Э.М., Габбасова Г.Р., Медведь М.С., Назаров В.В. Актуальные проблемы осложнений мочекаменной болезни. Успехи современного естествознания 2015;(4):68-69.
5. Каприн А.Д.,Аполихин О.И., СивковА.В., Москалева Н.Г., Солнцева Т.В., Комарова В.А. Анализ уронефрологической заболеваемости и смертности в Российской Федерации за 2003-2013 гг. Экспериментальная и клиническая урология 2015;(2):4-12.
6. Cohen SM, Johansson SL, Arnold LL, Lawson TA. Urinary tract calculi and thresholds in carcinogenesis. Food Chem Toxicol 2002;40(6):793–799.
7. Milman HA. Possible contribution of indomethacin to the carcinogenicity of nongenotoxic bladder carcinogens that cause bladder calculi. Drug Chem Toxicol 2007;30(3):161– 166. doi: 10.1080/01480540701374722
8. Federico A, Morgillo F, Tuccillo C, Ciardiello F, Loguercio C. Chronic inflammation and oxidative stress in human carcinogenesis. Int J Cancer 2007;121(11):2381–6. doi: 10.1002/ijc.23192
9. Chung SD, Liu SP, Lin HC. A population-based study on the association between urinary calculi and kidney cancer. Can Urol AssocJ 2013;7(11-12):E716-21. doi: 10.5489/cuaj.3666.
10. Chung SD, Liu SP, Lin HC. Association between prostate cancer and urinary calculi: a population-based study. PLoS One 2013;8(2):e57743. doi: 10.1371/journal.pone.0057743
11. Chung SD, Tsai MC, Lin CC, Lin HC. A case–control study on the association between bladder cancer and prior bladder calculus. BMC Cancer. 2013;13:117. doi: 10.1186/1471- 2407-13-117
12. Chow WH, Lindblad P, Gridley G, Nyrén O, McLaughlin JK, Linet MS, et al. Risk of urinary tract cancersfollowing kidney or ureterstones. J Natl CancerInst 1997;89(19):1453– 1457.
13. Shih CJ, Chen YT, Ou SM, Yang WC, Chen TJ, Tarng DC. Urinary calculi and risk of cancer: a nationwide population-based study. Medicine (Baltimore) 2014;93(29):e342. doi: 10.1097/MD.0000000000000342.
14. Yu Z, Yue W, Jiuzhi L, Youtao J, Guofei Z, Wenbin G. The risk of bladder cancer in patients with urinary calculi: a meta-analysis. Urolithiasis 2018;46(6):573-579. doi: 10.1007/s00240-017-1033-7.
15. Sakhaee K. Nephrolithiasis as a systemic disorder. Curr Opin Nephrol Hypertens 2008;17(3):304-9. doi: 10.1097/MNH.0b013e3282f8b34d.
16. Ferraro PM, Taylor EN, Eisner BH, Gambaro G, Rimm EB, Mukamal KJ, et al. History of kidney stones and the risk of coronary heart disease. JAMA 2013;310(4):408-15. doi: 10.1001/jama.2013.8780.
17.  Kohjimoto Y, Sasaki Y, Iguchi M, Matsumura N, Inagaki T, Hara I. Association of metabolic syndrome traits and severity of kidney stones: results from a nationwide survey on urolithiasis in Japan. Am J Kidney Dis 2013;61(6):923-9. doi: 10.1053/j.ajkd.2012.12.028.
18. Weinberg AE, Patel CJ, Chertow GM, Leppert JT. Diabetic severity and risk of kidney stone disease. Eur Urol 2014;65(1):242-7. doi: 10.1016/j.eururo.2013.03.026
19. Балалаева И.Ю., Ширяева Л.И., Швырев А.П., Буданова М.В., Стольникова Т.Г., Евтухова О.В., и др. Частота и возможные причины мочекаменной болезни у детей и подростков с сахарным диабетом. Прикладные информационные аспекты медицины 2016;19(4):151-155.
20. Шарвадзе Г.Г., Керимов А.К., Мамедов М.Н. Кардиометаболические нарушения и мочекаменная болезнь: патогенетические аспекты коморбидности. Кардиоваскулярная терапия и профилактика 2017;16(6):122-127.
21. Coussens LM, Werb Z. Inflammation and cancer. Nature 2002;420(6917):860–867.
22. Montecucco F, Mach F, Pende A. Inflammation is a key pathophysiological feature of metabolic syndrome. Mediators Inflamm 2013;2013:135984. doi: 10.1155/2013/135984.
23. Kim J, Padanilam BJ. Renal nerves drive interstitial fibrogenesisin obstructive nephropathy. J Am Soc Nephrol 2013;24(2):229-42. doi: 10.1681/ASN.2012070678.
24. Toda M, Suzuki T, Hosono K, Hayashi I, Hashiba S, Onuma Y, et al. Neuronal systemdependent facilitation of tumor angiogenesis and tumor growth by calcitonin gene-related peptide. Proc Natl Acad Sci U S A. 2008;105(36):13550-5. doi: 10.1073/pnas.0800767105
25. Carrasco-Valiente J, Anglada-Curado FJ, Aguilar-Melero P, González-Ojeda R, Muntané-Relat J, Padillo-Ruiz FJ, et al. State of acute phase markers and oxidative stress in patients with kidney stones in the urinary tract. Actas Urol Esp 2012;36(5):296-301. doi: 10.1016/j.acuro.2011.08.004.
26. Szlosarek P, Charles KA, Balkwill FR. Tumour necrosis factor-alpha as a tumour promoter. Eur J Cancer 2006;42(6):745–750.
27. Tse BW, Scott KF, Russell PJ. Paradoxical roles of tumour necrosis factor-alpha in prostate cancer biology. Prostate Cancer 2012;2012:128965. doi: 10.1155/2012/128965
28. Guo Y, Xu F, Lu T, Duan Z, Zhang Z. Interleukin-6 signaling pathway in targeted therapy for cancer. Cancer Treat Rev. 2012;38(7):904-10. doi: 10.1016/j.ctrv.2012.04.007.
29. Elaraj DM, Weinreich DM, Varghese S, Puhlmann M, Hewitt SM, Carroll NM, et al. The role of interleukin 1 in growth and metastasis of human cancer xenogras. Clin Cancer Res 2006;12(4):1088–1096. doi: 10.1158/1078-0432.CCR-05-1603
30. Smith BD, Smith GL, Hurria A, Hortobagyi GN, Buchholz TA. Future of cancer incidence in the United States: burdens upon an aging, changing nation. J Clin Oncol 2009 Jun 10;27(17):2758-65. doi: 10.1200/JCO.2008.20.8983